Этот правовой режим продолжает развиваться и сегодня, в процессе арктического сотрудничества. Причем тематика такого многоформатного сотрудничества, становится все более обширной, охватывая новые сферы общественной жизни - изменение климата, экологию, здравоохранение, культуру, защиту интересов коренных народов Севера.

Этот процесс получил свое отражение и в науке, где уже обращено внимание на возникновение нового института - «арктического права» (“Arctic Law”).[1]

В этой связи важна следующая констатация «пятерки» арктических прибрежных государств (Россия, Канада, Дания, Норвегия, США) в принятой ими в 2008 году Илулиссатской декларации:

- сложивший правовой режим СЛО достаточен для «мирного разрешения споров, вытекающих из любых возможных претензий»;

- отсутствует необходимость в создании нового общего международно-правового режима для СЛО;

- государства, прибрежные к СЛО, привержены существующему международно-правовому механизму, «в рамках» которого «обеспечивается прочное основание для осуществления ответственного управления в регионе».[2]

Вполне естественно, что пересмотр этого международно-правового режима не выгоден арктическим государствам, прежде всего, самому крупному из них - Российской Федерации.[3]

2. Сложившийся правовой режим СЛО носит комплексный и неоднородный характер, содержание которого составляют как региональные, так и универсальные нормы.

- Региональные договоренности арктических стран отражают особые местные условия и поэтому отвечают интересам, прежде всего, самих приполярных государств. Ими принимаются юридически обязывающие соглашения в области чрезвычайных ситуаций - о сотрудничестве в авиационном и морском поиске и спасании в Арктике, в сфере готовности и реагирования на загрязнение нефтью моря в Арктике.

- Напротив, нормы, носящие универсальный характер, (Конвенция 1982 года) скорее отражают объективный процесс интернационализации этой проблематики. В основе которой – стремление неарктических государств и их объединений получить равный доступ к Арктике, природным ресурсам и транспортному потенциалу СЛО.

Можно предположить, что подобная неоднородность качественного содержания правового режима СЛО – это результат влияния современных глобальных противоречий.

Заметно возрос интерес, прежде всего, неарктических государств и их объединений к вопросам правового регулирования деятельности государств в Арктике.

Наиболее влиятельные нерегиональные страны стремятся активно и полноценно участвовать в выработке решений по управлению Арктикой наравне с ключевыми странами региона:

- внедрять международные стандарты производственной деятельности,

- стандарты безопасности освоения минеральных и энергетических ресурсов,

- «общие правила судоходства», прежде всего под эгидой Международной морской организации, добиваться международного управления транспортными путями в бассейне СЛО.

3. В настоящее время правопорядок в СЛО во многом определяют международно-правовые обычаи, или нормы международного обычного права, используя термин Венской конвенции о праве международных договоров 1969 года.[4]

Международно-правовые обычаи в Арктике – многолетняя правоприменительная практика самих арктических государств, получившая признание остальных стран.

В основе обычаев – ответственное управление и развитие региона, сохранение экологического равновесия, повышение уровня жизни коренных жителей.

Обычаи, регламентирующие жизнь и деятельность в Арктике и отражающие её особые условия, носят преимущественно региональный характер и, следовательно, отвечают интересам, прежде всего, арктических государств.

Вместе с тем правовые обычаи нашли свое отражение и в универсальных международных договорах, в т.ч. в Конвенции 1982 года, что позволяет рассматривать её многие нормы (в т.ч. о внутренних морских водах; о территориальном море; о покрытых льдами районах) частью современного правового режима Арктики.[5]

Статья 234 «покрытые льдами районы» Конвенции 1982 года предоставляет прибрежным государствам право принимать и обеспечивать соблюдение недискриминационных законов и правил по предотвращению, сокращению и сохранению под контролем загрязнения морской среды с судов в покрытых льдами районах в пределах исключительной экономической зоны.

Любое другое неарктическое государство, осуществляя в упомянутых морских пространствах судоходство, рыболовство, иную разрешенную деятельность, соблюдает природоохранные законы и правила прибрежных арктических государств.

4. Следует учитывать, что обычные нормы имеют важное значение и в такой сфере как разграничение морских пространств.

Правовые обычаи легли в основу методологии разграничения пространств Арктики. Согласие с такими международно-правовыми обычаями, явно выраженное или молчаливое (отсутствие со стороны неарктических государств протестов), сделали их неотъемлемой частью современного международного права.

В силу международно-правовых обычаев только пять прибрежных государств давно осуществляют суверенитет над внутренними морскими водами, территориальным морем, их дном и недрами, а также специальные права в своих «полярных владениях» (используя термин Русско-английской Конвенции 1825 года).

В последние десятилетия обозначены и реализуется также юрисдикция этих пяти государств в исключительных экономических зонах, а также суверенные права над районами их континентального шельфа, в т.ч. его недрами.

Согласно решениям Международного Суда ООН, который в  оценках границ континентального шельфа исходит из приоритета обычных норм, «наиболее фундаментальным из всех правовых норм, относящихся к континентальному шельфу», является «принцип естественного продолжения», а именно, «правило о том, что права прибрежного государства в отношении континентального шельфа, который составляет естественное продолжение его сухопутной территории в море и под ним, существуют ipso facto и ab initio (в силу факта и изначально), вследствие его суверенитета над этой территорией», а не вследствие участия государства в какой-либо конвенции.[6]

Учет геоморфологической конфигурации морского дна «не должен привести к нарушению правила о континентальном шельфе как естественном продолжении территории государства». Как отметил Суд, его функция «состоит в использовании геологических факторов лишь постольку, поскольку это требуется для применения международного права».

Иными словами, государство вправе осуществлять свои суверенные права в отношении континентального шельфа, определить границы таких прав, основываясь на обычных нормах международного права, и независимо от участия в каких-либо соглашениях, в том числе Конвенции 1982 года.

5. Таким образом, в основе нового института - арктического права лежат давно сформировавшиеся правовые обычаи, носящие региональный характер, что следует учитывать, прежде всего, неарктическим странам и их объединениям, не скрывающим своих «полярных амбиций».

[1] А.Н.Вылегжанин. Правовое положение Арктического региона в документах/ вводная статья к тому 3. Применимые правовые источники//Арктический регион: проблемы международного сотрудничества. Христоматия в 3 томах. М.2013. С. 12.

[2] ILulissat Declaration, Arctic Ocean Conference, Greenland, 27-29 May 2008. URL: http://arctic-concil.org/filearchive/llulissat-declaration.pdf (16 June 2009).

[3] Постановление Правительства Российской Федерации от 16 июня 1997 г. № 717 «О порядке утверждения перечней географических координат точек, определяющих линии внешних границ континентального шельфа Российской Федерации» («Собрание законодательства Российской Федерации», 23.06.1997, № 25, ст. 2939).

[4] Венская конвенция 1969 г. гласит:  «Нормы международного обычного права по-прежнему регулируют важнейшие вопросы международных отношений». Обычай в числе основных источников международного права определен в Статуте Международного Суда (Пункт 1 ст. 38).

[5] За исключением, как отмечено в научной литературе, норм Конвенции 1982 года о Международном районе морского дна и о границе между ним и континентальным шельфом. – см.  А.Н.Вылегжанин. Правовое положение Арктического региона в документах/ вводная статья к тому 3. Применимые правовые источники//Арктический регион: проблемы международного сотрудничества. Христоматия в 3 томах. М.2013, С. 29-30.

[6] I.C.J. Reports 1969, p. 31 // Цит. по: А.Н.Вылегжанин. Решения Международного Суда ООН по спорам о разграничении морских пространств. Юридическая литература, 2004. С. 98.